Сзади не слышалось привычных уже звуков одышки и сопения. Оглянувшись, Кирилл увидел, что Яков все так же стоит на каменной мостовой и подниматься наверх не собирается. Вместе с ним идти в дом монах не желает.

— Что же вы, Яков? Прошу следовать за мной. Ведь лорд Абигор, кажется, наказал вам сопровождать меня и выполнять все мои желания? Не так ли? Я жду вас.

И тут Кирилл увидел, что при этих словах остатки крови отхлынули от и без того бледных щек Магды. Губы ее исказились, будто она хотела их закусить, и задрожали. Руки женщины мелко тряслись. Она бесцельно перебирала оборки платья.

Монах подобрал рясу и, как показалось Кириллу, неохотно взошел на крыльцо. Причем старался ставить ноги осторожно, чтобы лишний раз не стукнуть своими деревянными сандалиями.

Подойдя к Кириллу, он по обыкновению потупил голову и вдруг неожиданно бросил на Магду сверкающий — насколько можно это было ожидать от его бледных глаз — взгляд.

— Да, это так, Магда! — Монах неожиданно возвысил голос. — Лорд Абигор пожелал, чтобы именно я сопровождал и показывал господину Кириллу все, что он пожелает! Чтобы я ему оказывал услуги! Лорд был так добр, что на то время, что я нахожусь при господине Кирилле, освободил меня от искупления. Это великая награда! Она даст мне время собраться с силами, озарит меня пониманием — что нужно сделать! Лорд Абигор сказал мне такие слова: «На то время, что вы находитесь у господина Кирилла в услужении, я освобождаю вас от ВСЕХ остальных обязанностей…» Вот так, Магда! Лорд обнадежил меня. Позволь, я пройду. — Монах снова пристроился сзади.

Кирилл не понимал, о чем идет речь, но видел, что при каждом слове монаха Магда бледнела все больше и больше. Она будто осунулась и сразу постарела на несколько лет. Казалось, женщина вот-вот разразится рыданиями, но ее глаза остались сухи.

Проходя мимо ливрейного лакея, Кирилл вновь подивился его мертвенному взгляду и истуканской неподвижности. Что там вымуштрованные солдаты кремлевской роты! Они показались бы расшалившимися детишками в сравнении с этим привратником! Экспонат из музея восковых фигур — вот кто этот лакей!

«Да живой ли он вообще? Может, это манекен?»

Но лакей манекеном не был. Стоило им войти, как он выверенными и плавными движениями робота запахнул дверь, отступил, поклонился и бесшумно исчез в неприметной нише.

Длинный сводчатый зал освещали воткнутые в настенные подсвечники толстые витые свечи. По несколько штук в каждом.

«Жирандоли, — всплыло в памяти полузабытое слово. — Разницы меж канделябром нет, такой же многосвечник, но жирандоль может еще висеть на стене. То, что ставится — канделябр. То, что висит — бра. То, что или ставится или висит — жирандоль. Экий я молодец! Такие слова помню!»

В глубине зала, на другом его конце, виднелась мраморная лестница. По всей видимости, она вела на верхние этажи. Сводчатые проходы в стенах перемежались такими же сводчатыми нишами. В нишах стояли рыцарские доспехи, а проходы, скорей всего, вели в другие помещения или служили для перехода в иные места замка.

На стенах висели потускневшие от времени прямоугольные гобелены. Изображенные на них сюжеты был сплошь и рядом заимствованы из рыцарских романов.

Вот дева, прельщающая единорога, вот рыцарь, одолевающий дракона. Вот такой же рыцарь (впрочем, Кирилл особо не приглядывался) преклоняет колена перед девой, оседлавший единорога. Вдали виднелись миниатюрные замки на фоне голубого неба и барашковых облаков.

Иной раз вместо гобеленов простенок украшало — опять же старинное — оружие. Но, несмотря на полумрак (стрельчатые витражные окна и свечи давали не так уж много света), зал не выглядел мрачно и не подавлял. Скорее всего, оттого, что кое-где прямо на наборном мраморном полу были разбиты круглые газончики с высаженными на них небольшими деревцами.

Причем видно, что деревца эти росли как им вздумается, вольно. Ни ровных подрезанных ветвей, ни иных садово-парковых изысков Кирилл не увидел. Веселая зелень сочеталась с мрачноватой обстановкой и все это придавало залу какой-то неожиданно-изысканный вид.

Насколько понимал Кирилл, на такое обустройство потратился не день и не два. Все выверено. Все подобрано, развешано и расставлено тщательно и со вкусом.

Кирилл немного постоял, с любопытство осматриваясь. Раньше он нередко посещал музеи — старина прельщала и была его страстью. Но музей — это одно: в нем в разных залах собраны вещи разных эпох, и порой гармонии в экспонатах не видно. Музеи же за рубежом — это сплошь и рядом просто выставки.

В этом же зале соблюдалось единство. Все выглядело естественно, ненадуманно и дополняло друг друга.

— Наверху ваши покои, господин Кирилл, — сказала Магда. — Все приготовлено для вас. Одежда, обувь… Если вам интересно, — тут в бесстрастном голосе женщины просквозил огонек, — то вы первый, кто будет жить в этом здании.

«Инте-е-е-ресно!.. Первый! А что, у лорда Абигора гостей не бывает? Что-то тут не так, какое-то несоответствие. Такой изысканный рыцарь, и…»

Вслух же сказал:

— Благодарю вас, Магда. Буду весьма признателен, если вы покажете и расскажете, что здесь еще есть и как это отыскать…

Магда склонила голову и, поведя в сторону лестницы рукой, повторила:

— Ваши апартаменты наверху.

Кирилл кивнул, оглянулся на безмолвного Якова, чуть вздернул бровь (не брать же его с собой дальше, в самом-то деле, да и вид монаха не говорил о его особом желании двигаться дальше) и направился к лестнице.

Магда и монах остались стоять. Кирилл шел не спеша и осматривал обстановку. Да, новорусской лачугой тут и не пахло. В ней дизайнер где-нибудь да схалтурит. А хозяин внесет свою лепту и усугубит безвкусицу.

Кирилл неприметно улыбнулся: вспомнил, как ему довелось побывать в загородном доме одного свежеобрубленного магната, и как в необъятной кухне он среди изысков дизайнерской мысли увидел стоящий на видном месте расписной самовар. Рядом лежало такое расписное черпало. Наверно, из кадки чего-нибудь вычерпывать. Но кадки не было.

Предметы быта были, как и водится, выкрашены в кислотные с золотом цвета. Эдакая дикарская хохлома. Такие фишки — а-ля рюсс — любят покупать иностранцы. Они тоже украшают свой быт такой же псевдонародной кухонной утварью.

На фоне нежных, светло-пастельных тонов кухни самовар и черпало смотрелись дикими цветовыми пятнами. Тогда еще мысль мелькнула: «Он что, со своими корнями расстаться не может? А ведь на вид лощеный, утверждает, что без ума от русского искусства. Только это не искусство, а низкопробная поделка».

В замке лорда Абигора, и в частности в этом здании, все иначе. Ни убавить, ни прибавить. Любая мелочь нарушит всю гармонию. Такое создается десятилетиями, как английские газоны.

Кирилл не успел пройти и треть зала, как наверху послышался отдаленный шум.

«Кто-то тут еще есть? Магда сказала, что я первый гость. Слуги?..»